Международного цифрового проката достигла «Зона интересов» Джонатана Глейзера — экс-клипмейкера, ставшего культовым режиссером. В зачете ленты уже два приза Каннского кинофестиваля (жюри и кинопрессы) и британской киноакадемии (BAFTA за лучшую отечественную и неанглоязычную картины), а также пять номинаций на «Оскар»: главная, режиссура, сценарий, звук и «Лучший иностранный фильм». Действительно ли новый проект о Холокосте обязателен к просмотру, размышляет Алексей Филиппов.
В большом кино Джонатан Глейзер дебютировал в 2000 году с «Сексуальной тварью» — гротескной историей маскулинности, пожирающей саму себя. С тех пор он снял еще три полнометражных фильма: тревожное «Рождение» (2004), инопланетное «Побудь в моей шкуре» (2013) и теперь леденящую «Зону интересов» (2023) — хладнокровный видеодневник о буднях семейства Хёсс, строившего личный парадиз через стену от Освенцима.
Осень 1943-го Рудольф Хёсс (Кристиан Фридель из «Белой ленты») встречает вместе с женой Хедвигой (Сандра Хюллер) и пятью детьми на берегу реки Сола. В ноябре комендант Аушвица справляет день рождения под возгласы серой толпы подчиненных. Прозванная им «королевой Освенцима» супруга судачит с подругами на кухне, распределяя «сокровища», доставшиеся от евреек, оказавшихся в лагере. Дети весело проводят время в саду, который мама заботливо засадила флоксами, розами, кореопсисами. По огромному дому, о каком фрау Хёсс раньше и не могла мечтать, носится призраком дружелюбная черная собака породы веймаранер (её хозяйка — Хюллер).
Громом среди ясного неба — герр Хёсс только утвердил проект нового кругового крематория — звучит новость о релокации: Рудольфа повышают до заместителя главного инспектора концлагерей и переводят в Ораниенбург, куда супруга ехать отказывается наотрез: не уступать же клумбы и шубы супруге нового коменданта. Хёсс отбывает один, продолжая карьерный путь за пределами семейного гнезда. Он вернется в мае 1944-го — чтобы курировать транспортировку и распределение по лагерям венгерских евреев. Известие наполнит его сердце таким ликованием, что он позвонит посреди ночи Хедвиге — и заодно расскажет, как воображал, что убивает при помощи газа всех чинов, собравшихся на бал в честь этой спецоперации. Следом, на лестнице, спускающейся в абсолютную тьму, Рудольфу станет не по себе и начнет тошнить.
Снять «Зону интересов» Глейзер задумал больше десяти лет назад — как только прочитал еще неопубликованный одноименный роман Мартина Эмиса. С тех пор он вел кропотливую подготовительную работу — и фильм, конечно, производит впечатление выверенной конструкции: как скрупулезный макет, нежели сценарий. Подобную мемориальную роль отчасти и выполняет проект англичанина, снятый в Польше на немецком языке: каждая сцена и каждая комната наполнены информацией о Холокосте — о том, как рутинно, между домашними делами и бюрократическими посиделками двигались его жернова. Сами ужасы концлагеря остаются за кадром, наполняя холодный воздух Освенцима отдаленными звуками криков, выстрелов, собачьего лая, а позже и пеплом, который сыновья Хёсса принимают за снег. Саунд-дизайн «застенья» продумал звукорежиссер Джонни Бёрн («Лобстер»), подготовивший 600-страничный документ с тем, что и где именно происходило в Аушвице тех месяцев.
К счастью, Глейзер не ограничивается детально сконструированным мавзолеем банальности зла. «Зона интересов» располагает выискать глазами в комнатках что-то свое. Напоминание о том, что рай через стенку от ада не построить; так, старший сын Хёсса однажды запирает младшего в оранжерее, а тот в своей комнате разыгрывает солдатские ритуалы, которые видит из окна. Драму навестившей Хедвигу матери, которая поначалу радуется карьерным успехам зятя и зубоскалит о соседке еврейке, но после ночи криков из Аушвица спешно ретируется. Новую итерацию жуткой сказки об узниках дома из сластей, которыми могли бы стать Гензель и Гретель, о которых читает перед сном дочери Рудольф, а оказались — взрослые немцы, ведомые ресентиментом и голодом до богатств и привилегий. Таким же фольклорным ужасом представляются вылазки польской служанки Аннегрет, показанные в режиме ночного видения: девушка тайком (д)оставляет узникам концлагеря фрукты. Наконец, бесконечные рифмы с сегодня — жизнью людей «в соседстве» с боевыми действиями в Восточной Европе и на Ближнем Востоке — открывают широкий простор для размышлений.
Кажется, многозадачность фильма не только фиксирует многообразие «интересов», которые привели людей к этой точке истории. Хотя отсюда — разнообразие ракурсов, выбранных Лукашом Жалем — оператором «Иды», «Холодной войны» и «Думаю, как всё закончить». От бесстрастного вида камеры видеорегистрации и «репортажей» из гущи застольных событий до кадров с верхней точки, когда столпотворение в высоких (!) кабинетах или на светских раутах показано расплывчатым, словно мутящимся от неприязни «рыбьим глазом». Рифмой к работе Глейзера может быть не столь же конструкторские фильмы, скажем, Ари Астера («Реинкарнация») или Ларса фон Триера («Дом, который построил Джек»), но выдающийся комикс Ричарда Макгуайра «Здесь». Там на каждой странице изображены мгновения из истории одного дома — точнее, места, на котором он был построен. Сцены из XIV и XX веков соседствуют с доисторическими и футуристическими эпизодами, что позволило художнику не только находить занятные параллели, но и сделать ключевыми персонажами — само пространство и время.
В случае «Зоны интересов» таким фоновым героем, возможно, выступает история, напоминающая о себе тревожно-нездешней мелодией Мики Леви и мистическими предчувствиями Хёсса, которого будто бы и тошнит от ощущения, что кто-то на него смотрит. Неслучайно он всматривается в объектив/бездну. Кадрами из Государственного музея Аушвица-Биркенау режиссер как будто выносит вердикт всему, что показал ранее, но, как мы знаем, у истории нет точки. Возможно, уборка криогенных камер и мытье витрин с истоптанной обувью или брошенными чемоданами жертв Холокоста знаменуют не торжество гуманизма, но фиксирует ослабевший интерес к этой зоне истории. Не забывать нужно не только о бесчеловечных идеологиях, но и о том, что принцип «своя рубашка ближе к телу» тоже способен привести во тьму.